Кем вы были в прошлой жизни

Существует несколько фишек, благодаря которым городская власть показывает, что судьба города ей небезразлична. К таким фишкам может относиться, например, большая стройка. До сих пор многие верят, что никто иной, как Данилов «построил» в Луганске кукольный театр и эстакаду.

Но эта фишка — хлопотная и дорогостоящая. Хотя в дороговизне есть свои плюсы, они заключаются в том, что иголку нетрудно спрятать в стоге сена и в статье расходов с одинаковой лёгкостью можно написать, что на строительство театра нужен миллион или миллиард долларов. Поскольку депутаты горсовета в большинстве своём не видели ни той, ни другой суммы, этот пункт будет ими утверждён за тридцать секунд.

Фишка нынешней городской власти Луганска — «чистота». Во имя чистоты корнаются деревья и кладется пластилиновая плитка. Во славу чистоты закупаются лавочки, чья стоимость по ведомости подходит к 10 000 грн. за штуку. Заботой к чистоте обусловлены и приступообразные попытки разогнать рынки. Стихийные или цивилизованные — это поровну. Очистить город надо, вот.

Город и вправду надо «чистить», потому что с модуля на центральном рынке не снимешь столько бабла, сколь можно было бы, если бы вместо десяти модулей стоял один супермаркет. Ежу понятно. Вместе с тем, в модулях работают живые люди, как впрочем, и на стихийном рынке. Куда они денутся после «зачистки» — никто не может ответить со всей определённостью. Предполагается, что вернутся к тем профессиям, которыми занимались до того, как попасть на рынок.

Заламывать руки от гнева, иронии и нелепости этого предложения я не стану. Я попробую найти хоть один случай, когда это теоретически возможно. Теоретически.

Николай — мужчина в расцвете лет. По основной профессии он — художник- оформитель. Профессия в наше время востребованная и нужная. Хотя, конечно, те планы, которые вынашивал Коля, направляя стопы в художественное училище, воплотить сегодня не очень реально.

Это почему? Придётся рассказать, почему Коля решил стать оформителем.

В доисторическую эпоху художники-оформители жили так. Летом они разъезжали по райцентрам, добираясь чуть ли не до Чукотки. В каждом посёлке был клуб и детский сад. И каждому клубу требовались масштабные панно «Ленин», «Ленин в Октябре», «Ленин и работники пищевой промышленности». А каждому садику — фреска с изображением зайчиков и белочек. И Ленина.

За это платили неплохие деньги. Четырёх месяцев поездок по райцентрам хватало, чтобы оформитель мог уже всю зиму ничего не делать. Как правило, ничего он и не делал. Отчего где-то к середине зимы встречался в своей квартире с «белочкой». Но это уже другая история…

Что принесли в Колину жизнь последние десятилетия, рассказывать нет смысла. Все лучше меня знают, сколько у нас сейчас в райцентрах клубов и детсадов. И какова потребность их в мозаиках «Ленин в Октябре» и «Голубой вагон». А также каковы их финансовые возможности и могут ли они заказать фреску «Юля в шалаше» либо «Виктор в Конча-Заспе».

Это все и привело Колю на рынок.

Несмотря на то, что, по идее, тонкая ранимая душа художника несовместима с пошлой атмосферой наживы и чистогана, на рынке Коле понравилось. Главным образом потому, что дело пошло. Товар у него востребованный. И психологически Коля создан для рынка. У него есть особенность: радоваться каждому рублю прибыли. Считать деньги ему не никогда не надоедает. Сумма не так уж и важна. Коля стоит в модуле шесть дней в неделю, в любую погоду и каждый проданный утюг приносит ему эмоций не меньше, чем первая брачная ночь.

Мимо него проезжает дама. Она толкает перед собой тележку с термосом и предлагает купить горячий кофе или чай. В прошлой жизни она была воспитателем детсада. Этого учреждения уже не существует. Точнее, здание-то есть. Но там располагается офис одной из партий.

На часах одиннадцать. Мимо Колиного модуля шествует торговец фэншуем Володя. Он идет в маленький ларёк. В маленьком ларьке торгуют энергетическим напитком. Там Володя подкрепляется строго по часам, как английский лорд, который обедает по удару гонга.

В прошлой жизни Володя работал на стройке. Стройки ещё существуют. Просто теперь они находятся в Москве.

Рынок уравнивает всех, как ад или рай. Здесь неважно, кем ты был раньше — инженером, педагогом или артистом. Имеет значение только прибыль. Потому что многие получают зарплату в виде процента.

Но прибыли всегда меньше, чем было бы, если бы на месте рынка появилась автостоянка.

Есть мнение, что из рая и ада никого не выгоняют. Если ты попал в ад — останешься там навеки. А вдруг мы не все знаем о жизни после жизни? Вдруг территория ада понадобится кому-то для строительства супермаркета?

Ирина Петрова