Луганский характер (рассказ луганчанина)

Утром проснуться в полшестого. В полшестого — это нормально, это потому что завод через дорогу. Если живешь на другом конце города, то в пять, а то и полпятого, потому что нужно до работы еще добраться. Умоешься в рукомойнике на кухне. Позавтракаешь, плотно, чтобы хватило сил на весь рабочий день.

В 16.00 ты уже — вольная птица. Это время потратишь с умом. Либо учишься в вечерней школе, либо в техникуме. А то и в институте. Если в институте, то ночью, когда все уже спят в этой комнате коммунальной квартиры, где вы живете, делаешь чертежи на столе. На кульмане было бы удобнее, но поставить его совсем негде.

Но этого мало. Ты еще играешь в ансамбле, что в доме Культуры. Или занимаешься парашютным спортом, или авиамоделированием.

И тебя при этом не очень печалит, что у тебя одна рубашка и одни брюки. Все вещи, принадлежащие семье, помещаются в одном шкафу. Покупка пальто — событие.

Конечно, хорошо, когда дают премию на заводе. И стипендия в техникуме — это прекрасно. Но это совсем не главное в твоей жизни. Самое главное — дать норму. Не только в цеху. Норма есть и в парашютном спорте. Первый прыжок, десятый прыжок, тысячный прыжок. И в ансамбле, где ты играешь по выходным. Там просто норма другая — хорошо сыграть.

Даешь ты ее не потому, что тебе за это заплатят. Просто хорошо играть — это классно, это здорово. Это… Но это невозможно объяснить тому, кто не играл и не стремился сыграть как можно лучше.

Это мое психологическое устройство, луганский характер мой, для которого на первом плане — дать норму, в 2012 году в лучшем случае является объектом «юмора».

Приходит какой-то «сынок» с немытыми патлами или лысый, как колено. Тщедушный, заикающийся, мутный, но зато в вышиванке. И говорит, что я живу неправильно.

— Вот, вкалываешь ты на своем заводе? А что ты с того имеешь? Вот я, например, просыпаюсь в десять. Или ближе к вечеру. Почему так поздно? Да потому что мне крупно повезло. Я хожу под богатыми и очень-очень влиятельными людьми. Сочиню для них пару воззваний. И заплатят мне столько, сколько тебе на твоем заводе за неделю. Или, допустим, митинг организую какой-нибудь. А может быть, акцию в защиту лесбиянок или бешеных собак. Или за кандидата. Или против беспредела. И получу я столько, сколько ты за месяц. Или репортаж какой-нибудь сделаю. Про коррупцию. Или про Юлю. И получу поездку в Соединенные Штаты Америки. Вот, гордишься ты тем, что делаешь норму. А норма — это ведь говно. Ты Сорокина читал?

— Читал я Сорокина. И знаешь в чем разница между мной и тобой, сынок? В том, что я норму делаю. А ты ее ешь.

Обиделся сынок и ответил:

— Ах, так? Ну тогда мы с господами Хренниковым, Прямобоковым и Серебряником закроем твой завод. Захочешь ты дать свою норму — а негде будет.

И закрыли. Серебряник, Хренников и Прямобоков завод попилили на металлолом, а на его месте построили еще один магазин с «нормой» в блестящих пакетах, до которой сынок большой охотник. Только теперь ее делают китайцы. Они тоже любят работать. Прям как я. И еще мне сказали, что теперь я о том, чтобы делать норму, думать не буду, а буду думать, как мне расплатиться по ЖКХ и прожить на пенсию. Или — как прожить без пенсии.

И в этом деле крупно ошиблись. Потому что плохо меня знают, Серебряниковские и Прямобоковские холуи, очень плохо. Я о ЖКХ голову ломать не буду. Я батареи в квартире автогеном срежу. Без телевизора спокойно проживу и холодильника. Я по рожам «сынков» и Хренниковых не скучаю, а по телику их, в основном, показывают. Завод закрыли — ладно. Я сам себе завод открою. Просто тип производства изменю. Буду производить веселые фейерверки. Те, которые раньше на заводе имени Ильича выпускали в обстановке строжайшей секретности. Много за них не возьму. Мне много не надо. Тут что важно? Чтобы сынки знали: фейерверков много, на всех хватит.

Купит сынок большой жирный кусок китайской «нормы» в своем любимом супермаркете. Принесет домой. Захочет его съесть, выпить или покурить. Содрогаясь от вожделения занесет ложку. А в это время веселый фейерверк накроет его со стороны бойлера. Или окна. Или из мобильного телефона. И это наверняка. Потому что, в отличие от китайской, моя норма всегда была со знаком качества.

И когда затеете снова спор насчет того, что самое главное в луганском характере, долго не думайте. Самое главное в луганском характере — это дать норму. При любых обстоятельствах. Все остальное вторично или совсем необязательно. Тем и отличается луганчанин от жителя Львова, Одессы или Чукотки, в чьих характерах главенствует что-то другое.

Рассказ луганчанина записала Ирина Петрова